В «Книге монстров» имеются шесть записей про кошмарного босса, известного как Хламоклюв (Scrapbeak). Предлагаю вам ознакомится с адаптированным переводом всех материалов.
Взгляд исследователя на Хламоклюва
недатированныйВопрос о клюве стоит на первом месте. Первоначально я предполагал, что это маска, сделанная из собранного мусора, который это существо настолько ценит, — теория, подтвержденная тем фактом, что состав клюва не похож на состав клюва какой-либо птицы, описанной человеком. Однако вскрытие показывает, что клюв сросся с костью черепа, а подклювье и окружающая его мускулатура расположена необычным образом, нефункциональны и имеют обширные рубцы. Рубцовая ткань уникальна, демонстрирует признаки как келоидной, так и гипертрофической ткани. Ее изучение позволяет предполагать стремительный процесс заживления.
Исходя из этого я должен сделать вывод, что клюв не был частью первоначальной физиогномики зверя, а скорее был добавлен позже с помощью самой ужасной хирургической процедуры, а процесс заживления был ускорен и искажен благодаря процессу трансформации, о котором я до сих пор, до безумия, знаю так мало. Я с содроганием думаю об этом, потому что я не могу представить себе никаких обстоятельств, при которых человек мог бы согласиться, по своей собственной воле, позволить такую операцию, или врача, желающего ее провести. Обнаружение этого врача, возможно, оказавшегося под влиянием самого разложения, дало бы самое ценное для понимания этого существа. Возможно, Скульптор, в конце концов, не самое отъявленное по чудовищности существо в Байу. Достаточно прочитать заголовки ежедневных газет, чтобы понять ошеломляющую способность к жестокости человеческого вида.
Взгляд исследователя на Хламоклюва
недатированныйСлухи, хотя и представляют собой смесь фантазий и фактов, предоставили мне несколько интересных направлений для исследования, не ограничивающихся физиогномией и плотью. Даже когда слухи не дают конкретного представления об образце, они часто проливают свет на состояние нашего собственного коллективного разума.
Охотники, собирающиеся обменяться байками за скудными вечерними закусками, повторяют две различные интерпретации. Те, кто сталкивался с Хламоклювом в бою, придают большое значение его поведению — пронзительному, наполненному болью крику; одержимость птицами; и накопление металлолома и прочих предметов, как отвратительных, так и банальных. Именно эти охотники дали ему имя, которое стало нарицательным, и та же группа предполагает, что это существо больше птица, чем человек – что бы за этим не стояло, наблюдение или желание успокоить свою совесть. Убить птицу гораздо легче, чем человека. Хотя, возможно, я наивен.
Те, кто видел Хламоклюва только издали или слышал рассказы о его ужасном силуэте, убеждены, что это Сама Смерть, пришедшая бродить по байу. Хотя меня можно убедить во многих странных вещах, я считаю, что этот рассказ больше говорит о рассказчике, чем о звере с клювом. Живя в среде разложения и наблюдая вызванные Скульптором изменения в течение многих месяцев, они видят смерть везде, куда бы они ни посмотрели. Фактами не подтверждается, но метафора верна. Смерть преследует байу, голодная и неутомимая, с неумолимой регулярностью уничтожая всех, кто приветствует ее. Смерть ходит среди нас, хотя это клювастое лицо — лишь одна из многих масок, которые она соизволила показать всем, кто ее знает.
Стенограмма, отпечатанная на машинке, из офиса адвоката Чарльза Бёрка (Charles Burke)
ПРИСУТСТВУЮЩИЕ:Чарльз Бёрк (адвокат), Авис Уиндэм младший (Avis Wyndham, Jr.) (подзащитный), Мэри Мэй Стерлинг (Mary May Sterling) (стенографистка)
Страница 1
ЧБ: Доброе утро, мистер Уиндэм.
АУ: (молчит) (кивает)
ЧБ: Неразговорчивы. Понятно. Что ж, мы могли бы заставить это работать на нас в суде. Начнем с обвинений: 25 обвинений в убийстве первой степени, включая убийство собственного отца, Ависа Уиндэма старшего, а также дополнительные обвинения на рассмотрении, которые связывают вас с десятками других дел о пропавших без вести. И вы намерены не признавать себя виновным?
АУ: (кивает)
ЧБ: Понятно. Теперь, сынок, как твой адвокат, я строго клянусь сохранить в тайне все, что ты скажешь, между нами — ну, ты, я и Мэри здесь. Итак, мне нужно знать наверняка. Ты убил кого-нибудь из этих людей?
АУ: Нет, сэр. Не делал. Я не убил ни одного из них.
ЧБ: Судя по имеющимся свидетельствам, вы знали или встречали многих из них. Это правда?
АУ: Да, сэр.
ЧБ: Вы каким-либо образом причастны к их смерти?
АУ: Я думаю, можно с уверенностью сказать, что это было так.
ЧБ: Как это случилось, мистер Уиндэм? Не ходите вокруг да около.
АУ: Все знают, что происходит в байу, мистер Бёрк. Все об этом говорят. Не хочу этого признавать. Но вы все знаете, что там происходит. Я считаю, что любой, кто решит отправиться туда, жаждет смерти. Смерть ожидает там, ждет нас всех. Я считаю, что показать им, где она прячется, все равно, что продать кому-нибудь оружие. В этом нет ничего плохого. Это не противозаконно. Я не нажимал на спусковой крючок.
Взгляд исследователя на Хламоклюва
недатированныйНо что насчет птиц? Они прибыли задолго до того, как впервые появился зверь с клювом! Их привлекает именно Хламоклюв, а не только так называемая сила Скульптора, о чем свидетельствует их поведение. Но время их появления указывает на предвидение того, что или кто придет.
Это серьезный повод для беспокойства и не соответствует установленной схеме. То есть: схемы, которые я ранее идентифицировал, были с моей стороны лишь принятием желаемого за действительное. Мой разум бешено бьется, и мне становится не по себе. Какое тревожное будущее предвещает внезапное прибытие этого нового врага? Придется ли нам столкнуться с постоянно растущим числом отвратительных врагов? Насколько долго нам хватит людей для ведения этой ужасной войны?
Другие примеры предполагают, что Скульптор не создает с нуля, а, скорее, берет то, что есть, скручивает и формирует его, пока не появится новая форма, более подходящая для его поручений. (Или, может быть, более знакомая?) Я не могу представить себе цели этого нового чудовища, но раннее появление птиц, как мне кажется, указывает на то, что на этот раз в игре участвовало несколько пешек.
Я начал просматривать бумаги в поисках каких-либо признаков, каких-либо улик. В других случаях я формировал теорию лишь спустя много времени после первоначального события. Но мое внимание привлек судебный процесс: человек по имени Авис Уиндхэм, обвиняемый в убийстве своего мирного, любящего птиц отца, и нескольких десятков других. Мое внимание привлекла деталь о птицах. Его показания были произнесены с тревожной радостью и почти пророческим самодовольством, поскольку он настаивает на своей невиновности и приглашает присяжных посетить самим байу. В настоящее время к нему не допускаются посетители, а у меня нет средств, чтобы подкупить адвоката с крысиным лицом, который его представляет.
Стенограмма, отпечатанная на машинке, из офиса адвоката Чарльза Бёрка
ПРИСУТСТВУЮЩИЕ:Чарльз Бёрк (адвокат), Авис Уиндэм младший (подзащитный), Мэри Мэй Стерлинг (стенографистка)
ЧБ: Что ж, сынок, у нас есть работа. Обвинение полагает, что у них есть доказательства, свидетельствующие о том, что вы были на месте как минимум 14 этих убийств. У вас нет алиби, нет друзей, нет собственности, нет работы и нет выживших близких родственников. Теперь, учитывая вашу историю и ваш возраст, я не знаю, как на этом белом свете вам удалось собрать деньги, чтобы оплатить мои гонорары, но вас не судят за это. Во всяком случае, пока нет. (смеется) Но это серьезно, сынок. Если мы собираемся вывести вас из зала суда свободным человеком, нам понадобится адская история, извините за мой язык. Начнем с вашего отца. Обвинение обязательно использует его смерть против вас любым возможным способом. Расскажите мне о своих отношениях, каким мужчиной он был. Приберегите молчание для зала суда. Мне нужна история.
АУ: Что ж, я думаю, нам нужно начать с войны. Папа потерял первую ногу на войне. Позже и руку. И другую ногу, ну это отдельная история. Может быть, мы вернемся к этому позже.
Он работал старьевщиком и это его устраивало. Он ездил по округе на старой телеге, собирая старые сломанные кастрюли и сковороды, мусор, тряпки и прочее. Казалось, чем более сломанным было что-то, тем больше ему это нравилось. Значит, есть кое-что, что он может исправить. Что-то, что он мог бы разобрать и снова собрать. Он любил возиться с этим старым барахлом.
Вернувшись с войны, он встретил маму, покойся ее душа, и они сделали меня. Эти двое никогда не были женаты. Не очень нравились друг другу. Между ними нет настоящей вражды, но вы знаете, как люди относятся к парам, у которых есть дети, вне брака. Я должен был смириться с этим.
Папа был хорошим человеком. Тихим человеком. Мирным человеком. Все соседи с этим согласятся. Но они не знают, что происходило в том доме в темное время суток. Неужели никто из них не знал, каким он был на самом деле? Что ж, теперь они узнают.
Старый Авис, Человек из тряпок и костей. (смеется) У него было не так много времени на меня. Не стоил я его времени. Я не стоил ничьего времени. С этим согласились бы все соседи.
Стенограмма, отпечатанная на машинке, из офиса адвоката Чарльза Бёрка
ПРИСУТСТВУЮЩИЕ:Чарльз Бёрк (адвокат), Авис Уиндэм младший (подзащитный), Мэри Мэй Стерлинг (стенографистка)
АУ: Папа любил птиц. Нескольких держал в маленькой деревянной клетке, возил их с собой на этой проклятой телеге. Покупателям это понравилось. «Человек-птица вернулся!» Вот что они кричали, когда замечали его тележку, и начали собирать для него металлолом.
Папа был, как обыкновенная мелкая сорока. Он ездил по всему байу, отправлялся туда, куда не пошел бы никто другой. Люди это оценили. Им нравилось, что он помнил о них. Нравились его маленькие ручные птички. Он не расстраивался, когда телега застревала где-то в грязи, и ему нравились истории. У него было множество настоящих небылиц, как я тогда думал. Теперь же я знаю, что это вовсе не сказки. Узнал это на собственном горьком опыте. Не иначе. Однажды он позволил мне поехать с ним — это было как раз в конце лета, тогда я в последний раз видел его живым. Вы когда-нибудь были в байу, мистер Бёрк?
ЧБ: Не в последнее время, нет. Но это не имеет значения. Расскажите мне о том последнем дне с вашим отцом.
АУ: Помните, в последнюю неделю августа было так жарко? Жарко и влажно, и казалось, будто воздух кишит насекомыми. Казалось, что все были на грани. Об исчезновениях, в которых они хотят обвинить меня, уже писали в газетах, о простуде и прочем. На той неделе мы похоронили двоих клиентов — пришли за их металлоломом и остались на их похороны. И все время была стрельба. Вы едва ли смогли бы уснуть из-за выстрелов. В город съезжалось все больше и больше странных людей. Сходили с поезда и возвращались назад в гробу.
Как бы там ни было, мы поссорились. Я… я злился на него. Хотел, чтобы он обратил на меня внимание. Перестал разговаривать с этими тупыми птицами. Вспомнил, что у него есть сын. И мне стыдно признаться, но в ту ночь я убил его птиц. Свернул им шеи и оставил их так, чтобы он обнаружил их. Папа сказал, что «ни один хороший человек никогда не причинит вред невинной птичке, Авис». Что он знал? Нет хороших людей. Ни я, ни вы, и уж точно не папа.
Люди говорили, что папа был хорошим человеком потому, что он сражался на той войне. Но это сложно. То, что происходит на войне. Независимо от того, на чьей стороне вы сражаетесь, война — это всегда сделка с Дьяволом. И вы не выходите из сделки с дьяволом таким, каким были раньше. Победителей нет. В мире открылось еще больше разломов, чтобы дьявол мог войти. Папа сломался, и Дьявол прошел через него. Папа сломался и привел Дьявола прямо в наш дом. В меня. И я вернул ему дьявола.
Многие люди принимают тишину за умиротворение. Папа совершил эту ошибку. Он сейчас не тихий. С таким большим ртом он точно сейчас не тихий.
Подведем итоги. Не исключено, что Авис старший был охотником. Младший, по всей видимости, с этим ремеслом был тоже связан и успешно (деньжата водились). Десятки убитых — скорее всего, охотники, ставшие добычей, совсем не факт, что Ависа младшего. Что сделал он с отцом — неизвестно, можно только безосновательно гадать. Хотя, это отличная тема для фанатского творчества.